Обзорная экскурсия по Падуе

Думая о том, какой была Падуя лет 400 назад, вспоминается шедевр Франко Дзефирелли «Укрощение строптивой». Грязную дорогу перебегает несколько кур. Путь перегораживает пустая телега. Какие-то товары в мешках и корзинах у обочины. Из ремесленной лавки деловитый шум. Навстречу ведут навьюченного осла.

Похоже так она выглядела и в 14 веке, когда во время одного из праздников по её улицам торжественно тащили огромную статую коня из досок — в память о троянской войне. Ведь падуанцы уверены, что город основывал ещё Антенор (тут якобы и его могила). И это было настолько значительное событие, что конь хранится до сих пор! Такой основатель города возможно был предметом тайной зависти венецианцев.

Во время экскурсии Вы увидите
Дополнительная информация

Во время экскурсии Вы увидите

Дополнительная информация

Падуя менее известна, чем её «морская соседка». А, между тем, когда о «средневековой выскочке» — Венеции никто и не думал, это уже был очень важный римский город. Дорога Анния, начинаясь на юге Паданской низменности, вместо того, чтобы коротким путём пройти ближе к морю на северо-восток к портам Аквилеи, делала сильный крюк на Патавиум — современную Падую. Это уже говорит о многом. В последние столетия империи здесь, как в любом, уважающем себя «муничипиуме», был свой театр римского образца. Процветали торговля и ремёсла. В местном филиале римского Колизея увлеченно травили львами первых христиан. Здесь встретила свой конец одна из великомучениц христианской религии святая Джустина. Словом, шла нормальная жизнь римского города. Но в конце 4 века времена начали меняться. Варвары. Эти смотрели на такие населённые пункты не иначе, как волки — на жирную тушу оленя. И в 5 веке жителей постигла судьба практически всех римских городов — полное разорение. Потом потихоньку начали возрождаться. К 13 веку Падуя уже была заметным городом на карте средневековой Европы. После Болоньи, Сорбонны и Кембриджа, шестой по счету здесь появился университет. Была построена огромных размеров и расписана фресками Ратуша для городского самоуправления. Но чего-то не хватало для консолидации Падуи как сильного государства. Вроде и свою армию имели, и довольно демократичную судебную систему, и здоровой для того времени агрессивности хватало — пощипывали с переменным успехом соседей. Но главу городского управления приходилось приглашать из других городов, чтобы минимизировать внутриусобные конфликты. И в середине столетия их свободная жизнь закончилась в тюрьмах одиозного Эцелино да Романо III — «Ивана Грозного» местного разлива. Обладая «всеми необходимыми качествами» — стратегическим талантом, беспринципностью в политике, крайней жестокостью, о которой ходили легенды, и жаждой власти, этот сумел прибрать к рукам большую часть северной Италии. Но, к счастью, ненадолго. Даже для далёких от гуманизма нравов того времени, этот изувер был явлением экстраординарным. Папа Римский против него организовывал два «крестовых похода», и в конце концов сей уникум покинул мир после одной из битв. Но население Падуи, как слишком строптивое, этим «царьком» было сильно истреблено. И жители ослабевшего города сами избрали для себя герцога Да Каррара, окончательно попрощавшись со статусом свободного города-государства. Правление этой династии было не таким уж плохим. 14 век оказался относительно благополучен.

Но рядом на западе окрепла Верона. А главное, на берегу Адриатики поднималась Венеция. И если с веронскими герцогами Делла Скала можно было ещё потягаться, восточный сосед — экономический гигант с исключительно эффективной государственной системой оказался слишком силён. И в начале 15 века Падуя стала частью венецианской аристократической республики. Надо сказать, что восточный сосед вёл себя достаточно мудро. «Живи и давай жить другим». Университет на несколько столетий становится одним из самых передовых в Европе. Когда в начале 16 века город был захвачен войсками европейских государств и итальянских герцогств из Камбрийской лиги, в провинциях Вероны и Падуи спонтанно началось партизанское движение — показатель явного желания оставаться частью Венеции. А это, как оценка колониальной политики, кое-что да значит.

Уже на этом этапе было чем похвастаться. Ещё в 13 веке с этим городом связал свою жизнь один из известнейших святых родом из Португалии Антоний Падуанский. Его собор сейчас здесь самое известное религиозное здание, и в размерах, и в популярности, и в роскоши отделки далеко оставившее позади не только местный кафедральный собор, но и многие соборы Италии. В 14 веке поэт и идеолог ренессанса Франческо Петрарка, благорасположения которого искали многие монархи, был в последние годы связан тесной дружбой с герцогом Да Каррара. В 16 веке на кафедре медицины появился первый в мире анатомический театр, выдвинувший университет на уровень самых известных в Европе. И Галилей после 11 лет преподавания в нем на кафедре математики признавался, что это были самые светлые годы его жизни.

Дождливый день начала декабря. В темном трактире сидят разные личности. Один угрюмо ест что-то горячее. Рядом чашка с дешёвым вином. Кто-то обсыхает у кухонного камина. В углу играют. Ещё трое тихо перешёптываются. У сомнительной чистоты небольшого окошечка за столом сидят двое молодых людей. Одеты они не то что в рубища, но достаточно бедно. Перед ними книга и стопка листов дешёвой бумаги. В сторону отодвинуты вычищенные хлебом миски, где два часа назад была бобовая похлёбка. Один внимательно листает книгу, время от времени показывая что-то сидящему рядом. Тот, наклонив голову, как ребёнок, старательно пишет, иногда втягивая носом исходящие от камина запахи. Хозяин не забирает посуду. Уже знает — не дадут. На них иногда бросают взгляды: «Доходяги какие-то. Писари, что-ли? Не — студенты» Открывается дверь — и новый посетитель, не успев войти, недовольно оглядывается на протиснувшегося за ним промокшего парня.
— Гаетано, Джакомо! — эти двое оглядываются. Он быстро подходит и что-то им говорит.
— Скоро начинают — единственная фраза, которую удалось расслышать. Достаточно нескольких секунд, чтобы молодые люди, быстро собравшись, стремительно направились к выходу. Один, зябко запахиваясь в плащ, оглянулся на теплый камин — комнатенка, которую он снимает, не отапливается никогда.

Хозяин пошёл забрать посуду. Тряпка не нужна. Эти даже крошек на столе не оставляют…

Причина, по которой молодые люди из теплой дыры выскочили в промозглую жуть, очень веская — из Венеции привезли новый труп. Да ещё какой! Эфиоп, умерший от укуса собаки. Скорее всего — бешенство. У него была «сахарная болезнь». Профессор говорил, что такая удача выпадает очень редко. До бывшей Беккарии, где находится университет, несколько кварталов. Но по дороге лучше захватить теплые вещи. Какие есть. Иначе не вытянут. Препарирование скорее всего затянется до завтрашнего дня.

Начиная с 16 века, Венеция, пренебрегая недовольством Ватикана, обязалась поставлять двух покойников в месяц для своего университета, находящегося в авангарде медицинских исследований. Но только в холодное время года, так как ледник слишком мал, и все студенты там просто не помещаются. А летом в лаборатории работать становиться невозможно уже через несколько часов. Но даже зимой, за исключением крайне редких случаев, исследование проводится до конца. Столько времени, сколько надо. Вот так, стоя часами на узких балкончиках в анатомической и дыша на коченеющие пальцы, студенты, слушая профессора, будут конспектировать и зарисовывать то, что увидят, постигая тяжёлую и такую необходимую науку медицины…

В церквях этого города работали Джусто ди Менабуои, Альтикьеро да Дзевио, Донателло, Мантенья, Тициан. А великий Джотто оставил здесь свой самый значительный цикл фресок. В те времена это важнейший ремесленный и торговый центр, соединенный с Венецией удобным речным сообщением, стоящий на пересечении торговых путей с другими городами северной Италии. Оживлённая театральная жизнь. Город испещрен облагороженными каналами, оставшимися ещё с тех времён, когда в эпоху готско-византийских войн на территории падуанской низменности почти до Милана воды в виде рек, ручьёв, озер и болот было чуть ли не больше, чем земли. Проводя масштабные работы, земли осушали. Процветало сельское хозяйство.

«Благословенная Падуя — колыбель наук и искусств»- говорили о ней в те времена.

По инициативе венецианского наместника в Падуе началась постройка самой большой площади в Европе с каналами, фонтаном, статуями и парковыми аллеями.

Но это уже был период упадка венецианской империи. И Падую, как один из её городов, постигла та же участь.

В 19 веке — она часть наполеоновской Франции, а потом Австрии. Освободительные войны Гарибальди. Всё это было нелегко пережить.

В начале 20 века многие каналы были засыпаны. Тем не менее, сейчас это очень живописный город с неплохо сохранившимися крепостными стенами во многих местах. Университетская жизнь здесь бьёт ключом. Кругом филиалы факультетов, книжные магазины, копировальные конторы, библиотеки, студенты на каждом углу. Наверное, это одна из причин, почему в городе так много недорогих демократичных кафе, ресторанчиков, пиццерий. А это кого купают в фонтане? Ах да! Это студенты празднуют получение диплома. Так называемая «Феста ди лауреа». Виновника торжества, сегодня защитившего диплом, обмазали кетчупом, горчицей и всем, что сумели найти, обваляли в муке, пьяного и счастливого друзья склоняют на все лады солёными шутками и хором напевают: «Дотторе, дотторе, дотторе дель бузо дель кул…» Читают хором «газету» (которую он будет хранить всю жизнь) на ватмане первого формата со стишками и историями якобы из его жизни и изображением новоиспеченного выпускника в таком виде, что человеку высоких моральных устоев станет нехорошо. Но обижаться нельзя. Этот «старинный кавказский обычай» — средневековая традиция, когда вечно голодный и невыспавшийся, часто нищий и униженный студент получал степень «доктора наук» как окончивший университет, что по тем временам означало новую ступень социальной лестницы в обществе, в котором образование на протяжении веков очень высоко ценилось. Завтра — ты уважаемый доктор наук! Но сегодня — ты ещё один из нас и мы, твои друзья, те, с кем ты сдружился за годы тяжелейшей студенческой жизни (перенести которую способен только молодой организм с неисчерпаемым запасом здоровья и оптимизма) напоследок по-дружески «дадим тебе прикурить».

Молодые лица на улицах усиливают контраст со стариной. Как рыцарские доспехи на площадке детского сада.

Наступает вечер. На каменном мосту собралась компания молодежи. У парапета средневекового портика церкви и возле Ратуши расположились музыканты. В извилистых средневековых улочках начинают свою вечернюю жизнь многочисленные кафе. Возле них роятся компании студенческой молодежи. Свет изнутри помещений отбрасывает на старую мостовую их молодые тени…

И это весёлое содружество утомлённой древности и суетливой молодости настолько умиляет, что часто люди, побывавшие в Падуе после Венеции, остаются под впечатлением чуть ли не большим, чем от её «бывшей столицы» — замученной туристами «царицы Адриатики».