Закончил истфак киевского университета. В Италии, сотрудничая с несколькими музеями, закончил факультет искусствоведения римского университета Ла Сапьенца. Моей дипломной работой было «Влияние Византийской мозаичной школы второго иконоборческого периода в северной Италии». Это и стало причиной моего первого знакомства с Венецией и, в дальнейшем, переезда в этот город. Неоднократные выступления и публикации подтолкнули меня к написанию работы на тему: «Влияние христианского востока на формирование венецианской художественной школы в исследованиях последних десятилетий», которая, по всей видимости, станет моей докторской диссертацией. Надеюсь, этот скромный вклад в изучение итальянской истории и искусства я смогу достойно завершить…
Хорошее начало для описания своего профессионального уровня. Но, увы! Абсолютно ничего подобного о себе я не могу написать. В Киеве я изучал строительную инженерию, а в Италии, отработав три года на реставрации и изготовлении «венецианских мозаичных полов», окончил медицинский факультет Падуанского университета по специальности «средний медицинский персонал», а по-нашему — фельдшер. Почти 10 лет отработал в больнице в сложных отделениях, о которых коротко можно сказать — в «угольном забое». Серия причин, отчасти связанных с изменившимися условиями работы медперсонала в Италии, отчасти с личными взглядами на современную медицину, заставили меня оставить эту работу, перевернув очередную страницу жизни. Чем вызвал большое удивление у моих итальянских друзей и коллег, недоумевавших, как можно, пройдя тяжелейший университетский курс и надежно окопавшись на стабильной уважаемой работе в госпредприятии, вдруг уйти, по сути, на взлете профессиональной карьеры… Ну вот, собственно, с прошлым и всё.
Предполагаю возможный вопрос: «Почему именно туристический гид? Мало другой работы?» Тут, можно сказать, поначалу сыграли свою роль два фактора. Психологический и экономический. С одной стороны, близость такого крупного туристического центра как Венеция. Хотелось прикоснуться к этому «празднику жизни», когда в конце рабочего дня — не слёзы людей и опустошённость в душе, а улыбки и слова благодарности. Плюс работа, приносящая намного бо́льшее материальное удовлетворение, что немаловажно для молодой семьи в чужой стране.
В 2009 году в Италии для получения лицензии гида нужно было пройти очень сложный экзамен в несколько этапов, который длился около года. Можно было, конечно, не имея патента абилитации, хитро прикидываться родственником или знакомым туристов и пересказывать им путеводитель. Благо на русском литературы тогда вообще было мало и то, что можно было вычитать на итальянском, уже могло сойти за экскурсию. Но прятаться, как заяц, от полицейских сорокалетнему мужику было смешно и стыдно. Кроме того, я не приемлю непрофессионализм в работе. Итак, решил, во что бы то ни стало, пройти официальный экзамен. Это стало чем-то вроде вызова — «А слабò?!» Курсов тогда по Венеции никаких не существовало (не существует и сейчас). Только внушительный список рекомендуемой литературы (естественно, на итальянском). И потянулись длинные будни учёбы параллельно с работой в больнице. Книги, читаемые каждую свободную минуту, конспекты и дни, переходящие в месяцы и годы, проводимые на венецианских улицах, в музеях, церквях… Так постепенно я погружался в это новое для себя дело, увлекаясь им всё больше и больше.
Надо сказать, что Венеция сама сыграла немалую роль. Первой прочитанной книгой была «История Венеции». Не тот вариант на мелованной бумаге с огромными фотографиями и пафосными статьями, переполненными высокопарными фразами (не хочу называть автора). А мелким шрифтом, на простой бумаге, только с необходимыми историческими картами. Без особого пафоса, начиная с позднеримского периода, со всеми победами, поражениями, ошибками и предательствами. Это стало переломом. Я по-настоящему зауважал этот город, его историю и старых венецианцев, создававших его славу. Эту книгу, затасканную и расписанную многочисленными карандашными пометками, я храню, как хранил бы первую боевую медаль. После этого стало легче. Именно потому, что легко учить то, что по-настоящему любишь. Были и чёрные полосы, когда, подняв очередной пласт информации, вдруг осознаёшь, как мало ты ещё знаешь. Очень помогала жена, влюблённая в итальянское искусство. Её терпение и вера в меня. Днями напролёт она могла водить меня по картинным галереям и церквям итальянских городов, увлекая своей любовью к искусству. В конце концов это сделалось вроде наркотика. Чем больше я узнавал, тем больше хотелось ещё изучить.
Познание искусства происходило в обратном порядке. Не вначале курс лекций об основах, закономерностях развития, главных представителях отдельных течений с последующим просмотром шедевров на «полевых выходах» в музеях. Совсем наоборот. Десятки полотен, гравюр и карандашных рисунков, мозаик и фресок, переходящих в сотни, а где-то, наверное, и в тысячи, в первую очередь, конечно же, итальянской живописи, привели к тому, что, стараясь их понять и запомнить, я начал невольно выделять то, что нравится больше или не нравится совсем. Неудивительно, что мне, человеку неискушённому, в первую очередь нравилось, так называемое, понятное искусство. Красивые персонажи, в красивом антураже. Хорошо прописанные черты лица, одежда, предметы обихода. Это времена восхищения мастерством Ван Эйка, Вермеера, Караваджо, Тьеполо, Каналетто. Но потом я начал ценить и зыбкую утончённость Беато Анжелико и Боттичелли, Гирландаио и Пинтуриккио, сказочный псевдонатурализм Карпаччио, Беноццо Гоццоли, Пизанелло загадочность Босха и Брейгеля. Количество увиденных работ стало исчисляться сотнями. И пришла способность оценить и само старание мастера, и стремление передать то, что он чувствовал в процессе работы. Что было ему дорого и являлось его целью. И тут для меня начал открываться целый мир экспрессивности Мантеньи, могучего размаха Мазаччио и Микельанджело. За ними ко мне пришёл и Джотто, а затем и Джусто ди Менабуои, Дуччо и Симоне Мартини. А с ними и целая плеяда менее известных художников в малоизвестных музеях и церквях малых городов Италии, чей искренний порыв искупал техническое несовершенство, обнаруживая особую чувственность.
И вслед за этим, а где-то и параллельно, шло уже теоретическое изучение. Стиль, композиция, символика, живописная техника…
Меня часто спрашивают, как я не теряюсь в этом городе, не боюсь ли заблудиться? Это вызывает во мне улыбку. На данном этапе это уже невозможно. Как невозможно заблудиться в собственном доме. Каждый уголок любой церкви, улицы или дворца для меня здесь связан с каким-нибудь открытием в искусстве или историей.
